"Мы были первыми из добровольческих подразделений, которые 24 февраля пришли на помощь ВСУ". Интервью с начальником штаба "Фрайкора" Богданом Войцеховским, – ФОТО

Интервью с начальником штаба харьковского добровольческого подразделения "Фрайкор" Богданом Войцеховским.

"Фрайкор" - одно из самых боеспособных добровольческих подразделений страны. Именно его бойцы 24 февраля встали на защиту Харькова вместе с Вооруженными силами Украины и не дали российской армии захватить город. На счету "Фрайкора" не одна успешная военная операция, в том числе во время контрнаступлений сил обороны весной и осенью на Харьковщине. Сейчас подразделение продолжает успешно выполнять боевые задачи и продвигать линию фронта.

Редакция сайта 057 пообщалась с начальником штаба добровольческого подразделения "Фрайкор" Богданом Войцеховским. Он рассказал об истории создания "Фрайкора", боевой путь подразделения, неизбежность полномасштабного вторжения РФ, оборону Северной Салтовки, первые дни войны без сна, бой с ГРУшниками за 134-ю школу, две попытки захвата Харькова, трагическую гибель Героя Украины Георгия Тарасенко, "мясорубку" в Малой Рогани, весеннее контрнаступление, неготовность россиян к обороне, прорыв в Балаклею, разгром оккупантов в сентябре и многое другое.

• Начнем с банального. Сколько вам лет? Где родились, учились и жили? Чем занимались до полномасштабного вторжения?

В сентябре мне исполнилось 25 лет. То есть на момент начала полномасштабной войны мне было 24. Я родился в Ивано-Франковске, но в 2013 году переехал в Харьков. Соответственно, успел принять участие в Революции Достоинства как в Киеве, так и Харькове, а также во всех событиях, которые происходили в 2014 году. То есть это харьковский "Евромайдан" от второго дня до его завершения, защита Харьковской областной государственной администрации - был одним из защитников ОГА.

Учился в Национальном юридическом университете имени Ярослава Мудрого. Получил высшее юридическое и высшее экономическое образование. Непосредственно перед войной учился в аспирантуре, писал и готовился к защите диссертации в НЮУ имени Ярослава Мудрого. В результате написания диссертации было прервано. Сейчас взял академотпуск и отложил защиту до лучших времен из-за того, что я писал в направлении криминологии, а продолжение исследования в тех условиях, которые сейчас происходят, просто невозможно.

Ну, и конечно та составляющая публичной деятельности, которой занимался "Фрайкор", была в большой степени при моем участии, потому что я был в структуре "Фрайкора", как общественной организации, заместителем руководителя по общественно-политической деятельности.

• Как вы попали во "Фрайкор"? С чего все началось?

Именно в 2014 году начинает формироваться тот коллектив, который впоследствии станет "Фрайкором". Тогда я знакомлюсь с Георгием Тарасенко (позывной "Жора" - ред.), нашим первым руководителем и лидером. В начале 2014 года в Харькове были активными "Правый сектор", "Патриот Украины", но мы не принадлежали к какой-то конкретной структуре. До 2017 года мы находились в орбите "азовского движения", но из-за определенных внутренних конфликтов и своего видения развития нашего коллектива мы приняли решение создавать уже свою структуру под своими флагами. В 2017 году возникает организация "Фрайкор".

Еще до возникновения "Фрайкора" в 2016 году я впервые отправился на фронт. Это было в составе добровольческого батальона ОУН. Осенью 2016-го принимал участие в боевых действиях в районе населенного пункта Крымское Луганской области.

• Расскажите немного о "Фрайкоре" и его истории. Какой боевой путь прошло подразделение?

С 2017-го начинается наш путь как "Фрайкора". Возникли мы 21 мая 2017 года как организация. И сразу поняли, что наш небольшой коллектив объединяло желание принимать участие в боевых действиях. Нам тогда помог "друг Сирко" из Добровольческого украинского корпуса. Он сконтактировал нас с бойцами 57-й бригады, которые тогда хотели продвинуться вперед и им было нужно больше людей. То есть они, скажем так, приглашали добровольцев на позиции. И сейчас тот командир ВОПа, к которому мы приехали в 17-м году, когда, по сути, началась история добровольческого подразделения "Фрайкор", является командиром взвода в нашем подразделении. Мы познакомились, когда группой в семь человек заехали на позиции в районе Донецка.

Наш боевой путь начался с выездов тогда еще в зону АТО. Мы каждый раз ездили к нашим собратьям из 57-й бригады из-за того, что неплохо сконтактировались и хорошо и удобно работали вместе. И это, несмотря не определенные сложные ситуации. Все же, наверное, знают, что время от времени происходила так называемая "охота на добровольцев", когда их пытались выгнать с фронта. Но были такие командиры, которым на это было все равно. Это как "Балу", как Богдан Сторчак, который был командиром взвода 57-й бригады и недавно погиб. Они всегда были рады видеть наших бойцов.

Мы заезжали на позиции небольшими группами размером с отделение или взвод. Так происходило из-за того, что мы там находились неформально, а та бригада, которая нас принимала, брала на себя бремя обеспечения продовольствием, боеприпасами и так далее. Каждый наш боец находился на линии фронта 2-3 месяца в год. Ребята выбирали, на что потратить отпуск или каникулы - на себя или пребывание на линии фронта с подразделением. То есть мы заходили на позиции на полный период ротации бригады. И, соответственно, брали на себя обязанность, что будем стоять в течение 6-9 месяцев вместе с бригадой.

Каждый раз, как приезжали на позиции, мы старались продвигать, пока это было возможно, линию фронта, то есть забирать "серую зону". Сначала в 17-м году мы вместе с 57-й бригадой продвинулись примерно на километр вперед, потом расстояния продвижения были меньше. Так, в 2017 году расстояние до позиций противника было 2-2,5 километра, а мы его сократили до 500-700 метров.

С 2017-го мы успели повоевать в районе поселка Пески под Донецком, принимали участие в боевых действиях в районе села Павлополь под Мариуполем. В 2018 году пытались занять позиции в районе Авдеевки, но тогда уже началось ООС. В то время как раз состоялся первый громкий скандал с изгнанием добровольцев с линии фронта, возник вопрос с ДУКом, УДА. Мы также попали "под удар". Поэтому нам не удалось долго повоевать под Авдеевкой. В дальнейшем мы возвращались в район донецкой окружной дороги, в знакомые нам места. В 21-м году с 58-й бригадой стояли в поселке Пески. Это было в ближайшей точке к Донецку - на так называемых "коровниках", которые с такой гордостью брали "ДНРовцы". Мы как раз очень много времени и усилий потратили на их укрепление. Надеюсь это помогло тем, кто оборонял данные позиции в этом году.

• Сколько бойцов в подразделении и какую технику "Фрайкор" имеет на вооружении?

Относительно численности бойцов раскрою секрет: "Фрайкор" не является батальоном, но и не является ротой. Здесь нельзя говорить, по стандартным подходам, батальон или рота. Относительно транспорта: мы все же выполняем роль легкой пехоты и остаемся добровольческим подразделением, то есть мы не стали частью ни Вооруженных сил, ни Национальной гвардии. Наши бойцы захватывали немало тяжелой техники, но мы ее обменивали на другие трофеи в ВСУ. Они будут более полезны из-за того, что содержать тяжелую технику банально не "по карману". Например, МТ-ЛБ - там литр топлива на один километр. Кроме того, что нужно иметь ресурс для ремонта тяжелой техники, ее еще содержать дорого. Поэтому мы всегда выбирали более полезные для себя вещи. ВСУ лучше получить 152-мм САУ, а нам - 120-мм миномет из-за того, что нам практичнее будет им пользоваться. Мы берем все трофеи, а дальше стараемся обменять на то, что будет нам более полезным и нужным. Мы пользуемся полной номенклатурой всего пехотного вооружения.

Даже содержать огромный автопарк - это очень большие затраты. Приблизительные цифры только на ремонт - около 300 тысяч гривен в месяц. И это, если не будет разбитых машин, которые нужно восстанавливать "с нуля". К тому же большинство машин, которые нам передавались волонтерами, являются автомобилями начала нулевых и долгой эксплуатации. Они эксплуатируются в непростых условиях, то есть на фронте машины могут не жалеть, поскольку жизнь людей важнее авто. Это работа по полям и бездорожью, машины постоянно "убиваются", а их очень дорого ремонтировать. Нам ресурсов достаточно только для того, чтобы поддерживать автопарк.

• "Фрайкор" - это добровольческое подразделение. Поэтому вытекает логичный вопрос: за счет чего оно обеспечивается?

За счет, скажем так, собственной инициативы. Это только так кажется, что для того, чтобы существовало добровольческое подразделение, нужно много средств и ресурсов. Когда мы начинали, мне было 19 лет, Георгию - 20 лет. Все были достаточно молоды. Я помню как тогда мой заместитель декана из Национального юридического университета, который сейчас является моим научным руководителем и бойцом нашего подразделения, стал нашим первым волонтером. И вот перед первым нашим выездом на фронт он принес 6 тысяч гривен, за которые мы докупили обувь и еще пару чехлов под бронежилеты. Остальную экипировку доставали из того, что было из предыдущего боевого опыта. Оделись, поехали, а остальное, скажем так, добывали на линии фронта.

После этого вокруг нас начал формироваться и понемногу нарастал "пул фрайкоровских волонтеров". Они помогали нам, потому что понимали, что у нас было очень ответственное отношение ко всему имуществу, которое предоставляли подразделению. У нас очень хорошие и близкие отношения с людьми, которые нам помогают. И понемногу начала создаваться материально-техническая база. Например, во время первых выездов на фронт у нас даже собственного транспорта не было. Каждый раз мы искали волонтера, который довозил нас с большим количеством вещей. Впоследствии начал появляться собственный транспорт, который покупали волонтеры. Непосредственно перед началом полномасштабной войны все дошло до того, что на наших складах было заготовлено экипировки почти на полноценную роту.

Мы живем на то, что собираем на свои карточки, и с помощью открытых сборов. Помогают и некоторые меценаты, которые передают большие суммы. Иногда благотворительные фонды закрывают нам ремонт транспорта, оплачивают счета и так далее.

• Еще с конца октября западные разведки предупреждали, что Россия сконцентрировала у границы с Украиной большое количество войск и может начать полномасштабное вторжение. Следующие месяцы большинство населения страны не верило в начало войны, а власть утверждала, что нападения не будет. 24 февраля Кремль все же решился на вторжение и обрушил на Украину всю свою военную мощь. Однако во "Фрайкоре" на это отреагировали спокойно и сообщили, что подразделение 8 лет готовилось к такой ситуации. Почему вы были уверены, что полномасштабная война неизбежна? И как именно вы готовились?

С момента создания на идеологическом уровне мы понимали, что большая война Украины и России неизбежна. Мы понимали, что застывшая линия фронта на Донбассе - это только передышка. Да, в 2017 году мы не знали, нападут ли в 22-м году или 25-м. Однако мы знали, что будет большая война. Были все основания полагать, что так произойдет. Если немного посмотреть за логикой российского руководства, оно всегда мыслило категориями геополитики. Многие говорят, что геополитика не актуальна в 21 веке. Однако, когда Путин говорил, что "время подлета самолета НАТО из Харькова в Москву - 3-5 минут", было видно, что он мыслит категориями геополитики. Он мыслит, что для России безопасная граница будет только по Карпатам из-за того, что это естественная преграда от Запада.

Когда существовала Российская империя, они пытались выйти на какие-то "природные рубежи". То есть это горный хребет Тянь-Шаня на Дальнем Востоке, это Тихий океан, это горы Кавказа. А мы, украинцы, живем на европейской равнине. И Вермахт показал, как можно спокойно "гулять" по этому пространству. Путин и кремлевские идеологи, которые мыслят категориями геополитики, всегда видели, что Украина находится на равнине, где в случае войны их ждет большая угроза. Поэтому им нужно выйти на какие-то рубежи. И для них эти рубежи - Карпаты и максимально узкая точка, которая будет на европейской равнине, то есть сузить ее до территории Польши.

Например, сейчас мы видим, что они не справляются даже со всеми своими ресурсами, пытаются сужать линию фронта и так далее. Они не могут вести войну на всех направлениях. Они не нападают снова на Киев из-за того, что банально не могут заполнить людьми и техникой всю нашу границу.

Как раз в конце октября - начале ноября прошлого года у нас заканчивается ротация и мы входим из Песков, когда начинается все это нагнетание. Мы смотрели на это как на что-то "нормальное", поскольку подобное сезонно происходило каждый год, когда россияне проводили учения "Кавказ". С другой стороны западная разведка впервые говорила, что война неизбежна. Поэтому мы активизировались и начали проводить тренировки не только для своих бойцов, но и больше открытых учений из-за того, что определенная часть общества начала бояться полномасштабного российского вторжения. Чем ближе было к войне, тем больше людей заинтересовывалось в тренировках, подготовке и, в том числе, в помощи нам из-за того, что на конец 2021 - начало 2022 года активизировались, скажем так, отдельные меценаты, которые помогали нашим волонтерам. Они увеличили размер помощи.

Ситуация продолжала нагнетаться. Когда мы увидели, что Запад начал поставлять Украине оружие, появился "воздушный мост" из Великобритании, рисовали не самый лучший сценарий для нашего государства западная пресса и разведка, "Фрайкор" только активизировал свою подготовку. Мы готовили свои схроны. Будем честными, мы готовились, в том числе, и к партизанской борьбе. Мы знали, что Вооруженные силы Украины не такие как в 2014 году и в этом убедились, когда находились в АТО и взаимодействовали с ВСУ, но мы не понимали, с какой силой может ударить Россия. То есть сценарии были самыми разнообразными, вплоть до того, что мы готовились к российским ударам по всей инфраструктуре, потере связи и света.

Я помню, как произошло "признание" путиным так называемых "ЛНР" и "ДНР". Тогда я единственный раз посмотрел в прямом эфире - от и до - выступление Путина, потому что хотел понимать, что происходит. Для меня тогда уже окончательно сложилась картина: понимал, что будет большая война, но не понимал, в какой именно день - завтра, послезавтра и так далее. Вечером того дня мы ездили по банкоматам и снимали наличные, поскольку по нашим сценариям начала войны банкоматы и карточки могли стать ненужными. А наличные могли понадобиться, чтобы за них что-то закупать и так далее. Мы сразу начали закупать огромное количество топлива. Оно нам сильно помогло в первые дни войны. Большие очереди на АЗС и дефицит топлива никакой роли нам не сыграли, потому что мы подготовились в этом плане. Мы закупали даже еду и воду, поскольку готовились к разным сценариям.

Последние инструкции по действиям мы получили 12 февраля. Их утвердили и раздали каждому бойцу для понимания, что делать в тот момент, когда начинается время "Х". Были подготовлены экипажи: кто и кого забирает. У каждого уже были сложены вещи, личное оружие. Были заготовлены точки сбора. И когда началась полномасштабная война 24 февраля, все было сделано в соответствии с нашими инструкциями. Мы были первыми из добровольческих подразделений, которые пришли на помощь ВСУ 24 февраля.

• Давайте перенесемся в 24 февраля. В первой половине того дня бойцы подразделения выдвинулись на боевые позиции на Северной Салтовке. Как вообще началась война для "Фрайкора"? Какова была основная задача подразделения в первые дни полномасштабного вторжения?

В ночь с 23 на 24 февраля я почти не спал из-за того, что у нас машины постоянно ездили и заправлялись. Я сбрасывал ребятам деньги на карточки, чтобы они заправляли авто. И заснул где-то в три часа ночи. Но у нас постоянно оставался человек, который следил за новостями и в случае чего должен был всем звонить и поднимать по тревоге. Почти в пять утра просыпаюсь, звонит погибший Артем "Художник" Азаров и говорит, что "Путин начал войну". Я был немного в шоке, потому что спал пару часов и имел сильную усталость. Потом услышал первые ракетные удары и дальше уже действовал по инструкции.

В тот момент мы приняли решение не становиться широкомасштабным подразделением. Возможно, замечали, что мы не писали на своих ресурсах: "Мобилизация в "Фрайкор". Присоединяйтесь". Во-первых, имели определенные опасения, что могут быть шпионы. Во-вторых, было возможным демаскирование наших мест нахождения. Поэтому из-за того, что никто в городе не знал, где мы находимся, ни ракетные, ни бомбовые, ни артиллерийские удары не были нанесены по базам нашего подразделения. Это знали наши бойцы - и то только те бойцы, которые были рассредоточены на конкретной базе, и руководство. Было сделано очень много для того, чтобы избегать бессмысленных потерь.

Мы собирали тех людей, кто был в нашем коллективе. Когда я говорю о нашем коллективе, имеется в виду сама организация "Фрайкор": там все поголовно принимали участие в боевых действиях. Мы собирали людей, которые не были членами организации, но воевали в составе подразделения "Фрайкор". Мы собирали сторонников организации, которые ходили с нами на митинги, марши и тренировки. А также тех людей, которые проходили последнюю подготовку. И, за небольшими исключениями, больше никто не приобщался к "Фрайкору". Со стороны привлеклись люди только по поручительству бойцов, которым доверяли. Конечно, можно было пробовать интегрировать новых людей в наши ряды, но приняли такое решение - не становиться массовым подразделением.

24 февраля я был в той группе, которая поехала на основную точку сбора основной боевой группы подразделения. Получилось так, что подразделение разделилось на тех, кто уже готов вступать в бой, и тех, кто становился первым резервом. Уже в 13:00 мы заняли позиции на Северной Салтовке. Это была группа в составе примерно 20 человек. Бойцы ВСУ попросили занять эти позиции из-за того, что не было сплошной линии фронта. И они, занимая позиции на Окружной дороге, боялись, что россияне зайдут с фланга. Они хотели, чтобы им прикрывали фланг.

В первые дни для меня все выглядело следующим образом: "Кто едет сейчас на позиции? Кто готов? Поднимите руку". Поднял руку - поехал. На следующий день сменились, потому что всю ночь не спали, а для меня это уже шли вторые сутки без сна. Я был в очень "тяжелом состоянии", Только приехал на базу, немного закрываю глаза, а тут приезжает "Жора" и говорит: "Готовится танковый прорыв. Кто умеет стрелять из РПГ?". И я такой: "Я умею, я еду". С 26 на 27 февраля я немного смог выспаться. 27-го утром просыпаюсь, нам звонит один знакомый таксист, который "патрулировал" город и рассказывал, что происходит, и говорит: "Я тут еду за колонной "Тигров" с буквами Z". На перехват этой колонны выехало несколько наших экипажей. Все завершилось боем на 134-й школе.

• Наверное, 27 февраля - один из решающих дней для обороны Харькова. Тогда российской армии впервые и в последний раз удалось прорваться в город. Именно "Фрайкор" принимал участие в ликвидации группы оккупантов, которая захватила 134-ю школу. Расскажите подробнее, как происходили уличные бои за город?

По сути, это был не прорыв, а "просачивание". Так произошло из-за того, что сплошной линии обороны не было. То есть это не было так, что где-то уничтожается позиция ВСУ и через нее "влетает" колонна россиян. Они через Лесопарк "просочились" в город. Их было несколько групп. И мы как раз выехали на ту группу, которая "засела" в школе.

Наша задача, согласованная с командованием обороны города, заключалась в освобождении дороги по улице Шевченко. Это - одна из основных дорог на Северную Салтовку. И тогда ожидалось, что должен начаться мощный штурм со стороны Салтовки. Поэтому россияне, заняв школу, перекрывали один из основных путепроводов. Соответственно, труднее доставлять подмогу, труднее делать маневр, труднее отступать, труднее эвакуировать раненых и так далее.

Трудно сказать, что у русских пошло не так. Очень интересно было бы после войны посмотреть их приказы и планы. Сама школа уже была подготовлена к обороне. Когда мы заходили в школу, все двери были открыты, в кабинетах стояли вода и еда. Сначала 92-я бригада остановила колонну этих "Тигров", расстреляв ее, после этого россияне спешились и заняли школу. Они не успели вынести из "Тигров" боекомплект. Тот боекомплект, который там был, почти полностью достался нам и Вооруженным силам. Однако то, сколько времени они держали оборону и как разрывался боекомплект на верхних этажах школы во время пожара, говорит о том, что там заблаговременно было заготовлено большое количество боеприпасов для того, чтобы держать оборону.

И логично было бы считать, что если бы российские спецназовцы прибыли раньше и минами перекрыли дорогу, чтобы танк, который потом их "выбивал" из школы, и вся остальная техника не могли проехать, чтобы они могли занять круговую оборону и держаться, пока не закончится штурм Салтовки, то мог бы произойти не самый лучший сценарий для Украины. Если бы у них было хотя бы 15 минут дополнительно, сценарии могли бы быть гораздо хуже. К тому же кажется, что этим ГРУшникам дали приказ зайти в Харьков - и они его выполнили, а каким-то пехотным и механизированным бригадам сказали начинать штурм, но они его не начали. Поэтому те российские спецназовцы, которые остались в школе, были обречены, поскольку другой штурм со стороны Салтовки не происходил, а все наши силы бросили на ликвидацию "прорыва". В итоге группа россиян были уничтожена.

Те кадры, которые в основном изображают этот бой, были сняты мной. В тот момент было очень важно публиковать такие кадры из-за того, что с российской стороны "разгонялось", что "войска РФ уже в Харькове". В российских новостях чуть не отчитались за штурм города и его взятие. Они публиковали фото с "Z-ками" и "Тиграми" в городе. Надо было показать, что колонна уничтожена и россиян добивают.

• В бою за 134-ю школу вас ранили. Насколько тяжелым оказалось ранение?

Я был ранен утром еще в начале боев, когда происходили первые заходы в школу. Ранение получил в живот. Пуля прошла на вылет. Мне очень сильно повезло: пуля зашла между ребер, не сломав их, и вышла недалеко от солнечного сплетения, пройдя только по мягким тканям. Однако в момент ранения я выглядел тяжелым. К счастью, не было критического кровотечения. Ребята меня эвакуировали и доставили в госпиталь, где меня прооперировали.

Я даже больше пострадал от операции из-за того, что мне разрезали живот, поскольку нужно было посмотреть, целы ли внутренние органы. Реабилитация и полное восстановление после такой операции проходят около года. Долгий период времени я не мог ничего тяжелого поднимать, был очень сильно ограничен в возможностях из-за высокого риска грыжи. 1 марта меня эвакуировали из Харькова. Только в начале апреля я вернулся в Харьков и уже занял непосредственно должность начальника штаба.

• Где после первых дней штурма города стала проходить линия фронта вокруг Харькова? Насколько удалось отодвинуть врага?

Наши силы почти везде заняли оборону по Окружной дороге, готовясь к круговой обороне города. Исключением была Северная Салтовка из-за того, что там оборона, по сути, уже шла по окраине города. Также было две дороги из Харькова, которые считались свободными - на Днепр и Киев. Хотя город готовился к полной осаде.

• Даже западные страны давали Киеву только 72 часа, не говоря уже о других городах, которые по размерам значительно меньше столицы. Для Харькова ситуация была еще сложнее из-за близости границы с РФ. Как в таких условиях украинским защитникам удалось удержать город и почему российский "блицкриг" не удался?

До войны мы, понимая тот факт, что Харьков находится "вплотную" к российской границе и как быстро современная техника преодолевает расстояния, рассчитывали, что бои в городе могут произойти уже в первый день обороны. Даже в наших инструкциях, которые мы раздавали бойцам, было расписано, что делать, если встречаем россиян. Наше подразделение серьезно рассматривало сценарий, что начинается война, мы просыпаемся и уже на окраинах города разворачиваются российские блокпосты. Также рассматривали сценарий высадки российского десанта в Харьковском аэропорту, как это было в Гостомеле.

Стоит сказать, что не было такого мощного удара по Харькову, как по Киеву. По сути, были только две основная попытки захватить город: 24-го числа, когда разбили российские колонны, которые ехали и думали, что их здесь с цветами будут встречать, и попытка 27-го числа зайти в город, которую, скорее всего, механизированные бригады РФ не поддержали и не начали штурм в то время как спецназовцы зашли в Харьков.

После этого было видно, что россияне больше готовы блокировать город для того, чтобы сюда стягивались какие-то наши ресурсы, а основной удар направили на Изюм. Тогда же параллельно шли очень тяжелые бои за Изюм. И там было видно, что они готовы штурмовать город "в лоб". Харьков они и не штурмовали "в лоб", и не пробовали взять в кольцо. Поэтому они решили частично блокировать город для того, чтобы часть наших сил была сосредоточена на обороне Харькова, потому что понимали, что это - второй по величине город Украины. Да и думаю, что в российских планах после взятия Киева считалось, что дальнейшая оборона украинцев просто невозможна, а такие города как Харьков, которые в их видении были пророссийскими, просто сдадутся.

• Россияне думали, что в Харькове их танки будут встречать с цветами, а все получилось совсем наоборот. Вы рассказывали, что никогда не видели настолько проукраинским Харьков, как 24 февраля. Почему город, который даже после аннексии Крыма и войны на Донбассе считался "ватным", так быстро изменился?

Мне кажется, что Харьков начал меняться еще в 2014 году, когда произошла победа проукраинских сил и сбросили Ленина. Это была последняя точка притяжения активных пророссийских сил. Помню, как мы каждый день выходили к этому постаменту, где пророссийские силы собирались и ставили цветы под сброшенного Ленина. На следующий день после того как сбросили Ленина собралось до тысячи человек. В противовес им нас собралось где-то 70 человек в начале площади. Мы еще не дошли до середины площади и думаем: "Да, их там тысячи, нас 70 человек. Мы ничего не сделаем. Но мы должны подойти к середине площади: споем гимн и будем стоять там из-за того, что численный перевес не в нашу пользу". И мы подходим к середине площади и видим, как эта толпа, в которой было много "оплотовцев", "титушек" и агрессивно настроенных "мужиков", начинает разбегаться. Тогда уже чувствовалась очень сильная деморализация пророссийского блока в Харькове.

С 2014 года, по большей мере, все, на что были способны пророссийские массы - это комментарии в интернете. И в основном это были анонимные комментарии. В Харькове уже нельзя было открыто выступать за "русский мир", поскольку это грозило последствиями. И единственный открытый сторонник "русского мира" Лесик постоянно был избит. Он скорее выступал как антиреклама "русского мира". "Русский мир" выглядел как нечто избитое и униженное в Харькове.

И очень большое количество людей, которые даже потенциально могли рассматриваться как пророссийские, уже не имели пророссийских взглядов, хотя их и патриотами было трудно назвать. То есть они не выступали за сепаратизм и так далее. Они могли вступать в какую-то политическую конфронтацию с проукраинской частью общества, могли голосовать за пророссийские партии, но уже не были идейно открытыми сепаратистами. Им мог не нравиться Майдан или они имели сантименты по доллару по восемь, но Россию эти люди не звали.

Была даже смешная ситуация, когда за несколько дней до полномасштабной войны в Харькове организовывался проплаченный митинг. Мы у себя на ресурсах выкладывали фото плакатов с этого митинга с надписью: "Против фашизма". Они даже на плакатах не могли правильно написать. Тот митинг провалился, всех его участников разогнали, а организаторов передали в соответствующие органы. Вечером мы увидели на российских Телеграм-каналах фотографии частично с этого разогнанного митинга и частично сделанные в другом городе, где наступили на плакаты с лозунгами "против нищеты". То есть этот митинг был не против фашизма. И пропагандисты разгоняли новость, что в Харькове якобы разогнали митинг "против экономической политики киевского режима".

И тот контингент, который собирали за 300 гривен на митинг "против фашизма", настолько жалко выглядел, что в тот момент понималось, что организовать какую-то активную пророссийскую деятельность в Харькове уже невозможно. Просто уже никто не выходит. Там люмпенов уже собирали за деньги. Любой умный понимал, что на такие митинги нельзя выходить - даже за деньги, даже если много денег.

Думаю, кто-то очень хорошо заработал на тех средствах, которые выделялись на создание в Харькове пророссийской оппозиции, пророссийских движений и так далее. На самом деле те люди, которые потенциально могли стать "клиентами" российской агентуры и на которых могла повлиять их пропаганда, развивались в таком же ключе, что и общество РФ - их делали максимально аполитичными. То есть российское общество максимально аполитично и потенциальные пророссийские граждане также максимально аполитичны. Они такие, которые не проявят активной политической позиции и будут стараться делать все, чтобы их политика не затрагивала. В лучшем случае такие люди проголосуют на выборах.

Однако, когда 24 февраля началась войне, их задело - задело с российской стороны. Они почувствовали российские удары по Харькову и так далее. И это еще до ударов по жилым массивам. У них появилось ощущение, что это мое и на мое напали: "Мой дом, мой город, его бомбят. Все, враги там". Оно воцарилось в мышлении людей.

• До начала полномасштабного вторжения военные эксперты считали армию РФ второй по силе в мире. Ожидали ли вы, что это будет определенным мифом российской пропаганды? Почему войска РФ оказались не "могучей силой", о которой годами говорили в мире, а преступниками, которые могут "воевать" с мирным населением?

Я здесь сильно не согласен, поскольку получается, что наши собратья, погибшие в борьбе, погибли от недостойного врага. Российская армия очень сильная. И это надо понимать. Не надо унижать нашего врага и думать, что он не способен наносить "сильные удары".

Например, те же россияне, с которыми мы воевали в школе, были очень достойными, очень сильными и очень хорошо подготовленными, имели хорошую экипировку. Там был очень тяжелый бой. И действовали они очень грамотно, прямо чрезвычайно грамотно. Они проиграли из-за того, что у нас было преимущество в количестве живой силы и тяжелой техники. Россияне там потеряли очень достойных бойцов. Они сражались до последнего - в плен не сдались, открыли огонь из школы, которая пылала, и там все погибли. Это очень о многом говорит.

Были у них элитные и хорошо вооруженные подразделения. Однако логистика российской армии, когда одни действуют и выполняют какой-то план, а другие их не поддерживают, из-за чего уничтожается часть войск, и привела к тому, что они потеряли свои лучшие и наиболее подготовленные подразделения. Именно те подразделения, в которые вложилось больше всего ресурсов и средств. И потом россияне воевали все худшими и худшими частями. Они все свели к тому, что теперь их тактика продвижения - это "огненный вал", уничтожение всего и вся артиллерией, затем заход пехотой. Это произошло вследствие того, что те подразделения, которые могли действовать более эффективно и проводить сложные операции, были уничтожены из-за ужасного руководства. Недооценивать врага просто нельзя. Российская армия очень сильная, но их планы и реализация "оставляют желать лучшего".

• 25 марта - трагический день для всей страны. В тот день во время операции по освобождению села Малая Рогань погиб первый командир подразделения "Фрайкор" и действительно выдающаяся личность Георгий Тарасенко. Если уж можно об этом говорить, то расскажите, как погиб Герой Украины?

На самом деле масштаб этой потери могут понять только те люди, которые знали "Жору" при жизни. Я убежден, что "Жора" через 20 лет мог спокойно стать президентом. Он имел очень высокие организаторские способности. Мы создавали подразделение, не имея ни финансирования, ни поддержки, ни какого-то покровительства. И организация, и политическая деятельность - мы все делали собственными руками. То, что нам удавалось даже в общественной деятельности попадать на первые полосы и получали огромное количество упоминаний СМИ - это следствие того, что все было очень хорошо продумано, а не из-за денег, вложенных, например, в масштабную рекламу. Так было во всех направлениях, за которые брался "Жора". Именно он создал эту команду, которая продолжает работать.

И действительно - очень большой масштаб личности. Однако "Жора" никогда не боялся идти в бой. На школе был первый, он везде был первый. Вот тянуло человека к бою. И в Малой Рогани он в своей основной группе шел первым. Там была задача зайти в село. Получилось так, что заходили несколько групп. Наши три группы заходили с западной части Малой Рогани с задачей закрепиться по границе многоэтажек в центре населенного пункта, что и было выполнено. Группа с права по ходу продвижения наткнулась на серьезное сопротивление и, так как мы свою задачу выполнили, была сформирована группа, которая отправилась на помощь "соседям" в процессе продвижения по их направлению и осуществления зачистки. Группа во главе с "Жорой" попала в засаду, которую организовали в полуразрушенном жилом доме. Поскольку "Жора" был первый в группе на него был направлен основной огонь противника. На тот момент ребята надеялись, что он еще жив. Следующие несколько часов, пока не стемнело, ребята прорывались и вели бой, бросая все усилия для того, чтобы забрать тело "Жоры".

В тот день масштаб боев, которые происходили в Малой Рогани, был огромным. Думаю, все видели кадры: огромное количество уничтоженной техники, огромное количество убитых россиян и так далее. И в этом всем масштабе боев потери "Фрайкора" следующие: погиб "Жора" и еще один боец получил ранения.

• Несмотря на столь тяжелую потерю, ваше подразделение и другие формирования сил обороны Украины сумели деоккупировать Малую Рогань. По словам участников той операции, битва за это село - настоящий ад. Россияне работали из всего имеющегося вооружения: от авиации и танков до тяжелой артиллерии и даже фосфорных бомб. Как происходило освобождение села глазами бойцов "Фрайкора"?

На тот момент я еще был на лечении и не принимал участия в боях за Малую Рогань. Поэтому расскажу со слов участников тех боев. Все наши ребята, которые принимали участие в боях, были в разных группах. Они полностью выполняли поставленные перед ними задачи и, скажем так, продвигали свою "линию фронта".

Все наши бойцы говорили о необыкновенном везении. Необыкновенное везение, например, в том, что минные заграждения россиян не сработали, а они там нашли очень большое их количество. На самом деле оборона противника была достаточно грамотно выстроена: много окопов, техника зарыта в капониры (фортификационное сооружение, обеспечивающее ведение флангового или продольного огня в двух противоположных направлениях - ред.), огромное количество минных заграждений. Такое впечатление, будто кто-то из россиян проспал наступление.

Ребята рассказывают, что они уничтожали россиян, зачищали улицу за улицей и вступали в бои на расстояниях 20-30 метров. И в прямом контакте оставались живыми и не ранеными. Я встретился с ребятами 27 или 28 марта, когда мы хоронили "Жору" в Холодном Яру. Я впервые за месяц с момента своего ранения увидел ребят - часть из них начала седеть. Поэтому немалому количеству дали некоторый период времени морально и психологически отдохнуть из-за того, что у них было определенное посттравматическое стрессовое расстройство после боев за Малую Рогань.

• Насколько сильно сказалась на подразделении потеря вашего первого командира?

Очень сильно сказалась на моральном состоянии. Перед этим мы потеряли Артема "Художника" Азарова, он был одной из ключевых личностей в нашем коллективе. Поэтому это также чрезвычайно болезненная потеря была для коллектива. Состояние угнетения после гибели "Жоры" очень трудно описать. "Жора" при своей жизни говорил, что мы станем настоящим коллективом тогда, когда понесем потери, поскольку из-за гибели собратьев нас объединит кровь. И так суждено было, что этой потерей стал "Жора". Мы продолжаем выполнять задания, мы продолжаем воевать, вспоминая "Жору". Это, по сути, такая наша месть россиянам. Мы объединены вокруг продолжения дела "Жоры". Мы объединены вокруг наших погибших побратимов.

В организационном плане "Жора" очень много тянул. Это человек чрезвычайной работоспособности. Он сам один был целым штабом. Был способен очень быстро анализировать ситуацию, принимать решения, отдавать как бытовые приказы по быту и обеспечению подразделения, так и боевые приказы. Он все в себе совмещал. После гибели "Жоры" подразделение возглавил Вадим "Макар" Макаров. Он сразу попросил меня завершить реабилитацию и вернуться для того, чтобы помогать и возглавить штаб из-за того, что он брал на себя непосредственное командование подразделением и надо было закрывать организационные вопросы существования "Фрайкора". А "Жора" это все мог делать один.

• В следующий раз от обороны к контрнаступлению украинские защитники на Харьковщине перешли в конце апреля - начале мая. Тогда были освобождены несколько населенных пунктов на севере области, что позволило оттеснить российскую ствольную артиллерию, которая почти без остановки терроризировала Харьков. Это было удачное контрнаступление, которое к тому же провели без грозного американского вооружения вроде "Хаймарсов". Как удалось достичь такого результата?

Россияне не были готовы обороняться. И очень много наших ребят, которые принимали участие в этих боях, сравнивали с Малой Роганью, где за один населенный пункт была настоящая "мясорубка". А здесь наши "влетали" в населенные пункты и россияне сразу убегали, не вступая в бой. К тому же немалую часть линии обороны россиян составляли "мобики" из так называемых "ДНР" и "ЛНР". По сути, вторая линия и весь резерв состояли из этих "мобиков", которые не готовы были воевать, Если помните, тогда много "мобиков" захватили в плен.

И такой интересный момент: когда отодвигалась линия фронта от Харькова, за определенные населенные пункты были тяжелые бои, а в некоторых - при прорыве первого блокпоста россияне отступали. В определенный момент сложилась ситуация, что из некоторых населенных пунктов россияне вышли и "мобики" просто убежали в сторону Белгорода, а силы обороны Украины не зашли во все населенные пункты из-за того, что не успевали догонять отступающих россиян. И через некоторое время россияне туда вернулись. Например, село Веселое россияне покинули, наши силы туда не успели зайти, поэтому со временем оккупанты вернулись. Село Терновая в какой-то момент с боями было освобождено полностью, а потом россияне почти полностью отбили его обратно. Когда русские начали возвращаться и заводить новые части, линия фронта уже выравнивалась из-за того, что нам приходилось оставлять те позиции, которые трудно было оборонять.

В мае под Харьковом наступали довольно-таки ограниченные наши силы. То есть не был собран большой "ударный кулак". Да, было небольшое усиление: бойцы 72-й бригады очень много сделали для освобождения, в том числе поселка Старый Салтов и села Терновая, прорывая линии обороны и демонстрируя необычайный героизм. А все остальные, кто наступал, уже были сосредоточены под Харьковом. По большей мере, россияне просто не были готовы к обороне и в более широком масштабе это отразилось во время контрнаступления в сентябре.

• Также в мае в харьковском силовом блоке произошел громкий скандал. Зеленский уволил начальника УСБУ в Харьковской области Романа Дудина, которого ГБР подозревает в государственной измене и оставлении места службы. Относительно такого решения Зеленского мнения среди местных военных, политиков и активистов разделились - одни поддержали увольнение Дудина, другие за него вступились. Почему "Фрайкор" встал на сторону Романа Дудина?

Была предварительная договоренность, что в случае полномасштабного вторжения СБУ обеспечит патриотически настроенных харьковчан оружием. И когда все началось, уже в 6 утра Георгий Тарасенко получал в СБУ оружие, которым удалось обеспечить часть подразделения. Также не раз приходилось пересекаться с сотрудниками СБУ по "боевым" в составе сводных групп. За это благодарны. Сейчас идет следствие, устанавливаются определенные обстоятельства, если они будут подтверждены, то дальнейшую его судьбу решит суд.

• Лето стало периодом потерь и стагнации для украинской армии почти по всей линии фронта. Как оно прошло для вашего подразделения?

В период стагнации очень много бойцов просто находились в окопах, терпели обстрелы и так далее. Летом мы понесли "потери": при выполнении боевого задания в результате минометного обстрела несколько ребят получили ранения. Один, к сожалению, получил тяжелое ранение и потерял ногу. Однако, по большей мере, нам удалось избежать неотвратимых потерь.

Есть еще один очень важный момент: если понесем какую-либо потерю, учитывая, что мы добровольческое подразделение, нам военкомат не пришлет новых людей. Мы не можем даже близко думать о людях как о "расходном материале". Поэтому летом мы потратили очень много времени на подготовку личного состава, на выход на новый качественный уровень: структурный и по вооружению. Весной, в этот активный период, было очень трудно проводить системные учения для бойцов, особенно в отношении тех бойцов, которые только пришли к нам, по слаживанию на уровне взводов или всего "Фрайкора". Это нельзя было организовать, когда линия фронта простиралась возле Харькова. А летом мы получили такую возможность.

• Осеннее контрнаступление украинских войск на Харьковщине навсегда войдет в историю. Какую роль в этой выдающейся военной операции сыграло добровольческое подразделение "Фрайкор"?

Наибольшую роль в этой операции сыграли механизированные подразделения Вооруженных сил Украины. Лучше всего отличились наши Десантно-штурмовые войска, которые прорвали линию фронта. "Фрайкор" выполняет задачи легкой пехоты, то есть усиливаем там, где надо. Наступление для нас началось с боев за Балаклею. Город окружает река, много переправ было уничтожено. Мы заходили с западной части города, закрепились на реке Балаклейка, взяли под контроль одну из немногих переправ через реку, смогли проложить путь для тяжелой техники. И на следующий день во время зачистки и создания плацдарма на противоположном берегу завели по этому пути основные силы дружественного подразделения, в том числе тяжелую технику и продолжили зачистку города. В дальнейшем наши бойцы продолжили наступление в сторону Купянска и до границы в сторону Волчанска. Наше подразделение зачищало Волчанск после отступления россиян.

• Почему фронт россиян на Харьковском направлении, который был чрезвычайно важным для захвата Краматорска и Славянска, настолько быстро рухнул под натиском сил обороны Украины?

На самом деле причина очень просто - россияне не готовы были воевать в обороне. Сейчас россияне уже готовятся воевать в обороне по всей линии фронта. В начале сентября россияне думали, что только они наступают, а украинская армия только обороняется. У них была фактически одна линия обороны. В селе Волчий Яр мы прорывались в сторону Купянска, а до самого города у них не было ничего. Что тут еще сказать? Надо было этим пользоваться. И Вооруженные силы Украины этим воспользовались. Это был настоящий разгром.

Когда начиналась эта операция, я достаточно скептически к ней относился и думал: "Ну, Балаклею мы возьмем. Что правда? Мы возьмем еще и Купянск, который так далеко от линии?". Однако все удалось. Эти бои действительно войдут в историю. Возможно, это было начало перелома в войне, поскольку российская военная машина сломалась в Харьковской области.

• А вообще вы можете перечислить, какие именно населенные пункты оборонял и освобождал "Фрайкор"?

Самые большие бои у нас были за Харьков, Малую Рогань, села Сороковка, Победа и Веселое. В дальнейшем это были Балаклея, Купянск и Волчанск. Наиболее активное участие мы приняли в освобождении Балаклеи, а дальше помогали в зачистках из-за того, что механизированные подразделения показали очень высокий уровень, когда нужно было еще за ними угнаться. А россияне бежали еще быстрее. Как говорили ребята: "Да, мы сюда пришли сегодня, а вчера русские отсюда ушли".

Однако опять же это кажется смешным, но за таким результатом стоит тяжелая работа. Работали очень аккуратно из-за того, что россияне оставляли очень много заминированных территорий. У себя на ресурсах мы выкладывали такой момент, когда брошенная машина с ключами в замке зажигания была заминирована для того, чтобы кто-то сел и сработал "Шмель" (реактивный пехотный огнемет - ред.) на проводах. Вообще таких моментов было очень много. Россияне очень много оставили "сюрпризов".

• Все мы слышали о Буче, Ирпень, Мариуполь и Изюм. Что наиболее ужасного бойцы "Фрайкора" увидели в освобожденных населенных пунктах Харьковщины?

К счастью, там, где мы принимали участие в боях, не видели каких-то следов ужасных военных преступлений. Наиболее ужасное из того, что увидели наши бойцы, было в Малой Рогани, где россияне заставляли гражданское население надевать белые повязки. Это выглядело опознавательными знаками россиян. И ситуация была такова, что сами русские часто могли вступать в бой в наполовину гражданском виде, просто с белыми повязками. Это могла быть курточка, "отжатая" у местного жителя, с белой повязкой. Ребята рассказывали, что они зашли в населенный пункт, а там гражданские с белыми повязками. Россияне людям сказали: "Это означает, что вы мирные". Поэтому ребята передавали другим, что гражданские также в белых повязках. Это очень усложняло работу. В целом в процессе общения с населением на освобожденных территориях очень большое количество мирных жителей имело "опыт" пребывания на "подвале" российских оккупационных войск с последующими пытками или побоями. О мародерстве нечего и говорить.

• Большинство освобожденных населенных пунктов Харьковщины находилась под оккупацией почти с самого начала войны. Как встречали вас местные жители? Повлияла ли на них российская пропаганда?

Мы публиковали немало кадров, как люди очень приветливо встречали наших бойцов. Это было так, как россияне хотели, чтобы их встречали в феврале-марте. И я не знаю как пропаганда могла повлиять на людей, когда они на себе чувствуют, что их уровень жизни ухудшился. Они жили на одном уровне, жили спокойно и хорошо, но с приходом россиян всем стало жить хуже. Поэтому они были рады возвращению украинской власти.

Понятно, что была определенная часть общества, которая поддалась российской пропаганде. Когда ребята заходили в населенные пункты, местные говорили, что "там и там жили те, которые поддерживали российскую власть и сбежали в Белгород". Но россияне так быстро отступали, что оставили немало "потеряшек", которые проспали наступление или не успели организоваться.

Были ситуации, когда ребята задерживали тех, кто работал в так называемой местной "полиции". Сначала человек работал украинским полицейским, а потом перешел на сторону оккупантов. И у некоторых из них было даже удивление: "Чего меня задерживают? Я же просто полицейский, я же ничего не сделал". То есть человек работал так называемым местным "участковым" и не понимал, что он совершил государственную измену.

К тому же многие наши бойцы были рады этому контрнаступлению из-за того, что их семьи оставались на оккупированных территориях. Они освобождали своих близких. Это нам сильно помогло: например, заходили в населенные пункты и сразу просили всех своих знакомых рассказать, где стояли россияне, где они могли остаться, где может быть техника, где заминировано и так далее. Это же нам рассказывали и другие жители. То есть гражданские очень хорошо шли на контакт.

• "Подразделение "Фрайкор" всегда было закрытой организацией. Наш основной принцип подбора кадров и людей неизменен - качество, а не количество". Эти слова не раз встречаются в соцсетях "Фрайкора". При этом в составе вашего подразделения воюют действительно разнообразные личности. По каким критериям вы подбираете кадры и есть ли сейчас возможность попасть в подразделение?

Коллектив действительно колоритный. У нас встречаются и очень богатые люди, которые имеют собственные небольшие самолеты и пошли воевать в "Фрайкор". Есть люди и высокообразованные. Например, в первый день полномасштабной войны я приезжаю на точку сбора, туда прибывает мой научный руководитель, а потом прибывает и его научный руководитель, который уже в возрасте. Приходили в подразделение отец с сыном, когда, например, сын звал отца или наоборот.

Первый набор происходил только за счет людей, которые были с нами до начала войны, или по поручительству ответственного человека. Возможности попасть во "Фрайкор" есть. Но человек, который идет в "Фрайкор", должен понимать, что это добровольческое подразделение. Такой человек идет не за зарплатами и так далее. Он идет выполнять долг. То есть не рассчитывайте, что здесь можно заработать деньги или еще что-то.

Некоторым людям от начального состава мы предложили перейти в тероборону, поскольку они не тянули те обязанности, которые берет на себя "Фрайкор". Какое-то количество людей, когда в мае стало спокойнее в Харькове, вернулось к гражданской жизни из-за того, что они приходили для того, чтобы защитить собственный город. Поэтому личный состав несколько "похудел". Те люди, которые остались, готовы идти к победе.

• На каком направлении, если это не является закрытой информацией, сейчас выполняет боевые задачи подразделение "Фрайкор"?

Я думаю, все понимают, где сейчас проходит линия фронта. В том направлении ребята и выполняют задачи. На данный момент у нас возникло достаточно много проблем из-за того, что линия фронта отодвинулась настолько далеко от Харькова, который для подразделения является базой, основным логистическим центром и так далее. Не имея государственного финансирования, все наши ресурсы идут на логистику для того, чтобы можно было выезжать на боевые задачи настолько далеко от основного центра.

Это сказалось на наших счетах на топливо, сказалось на транспорте, поскольку машины стали проезжать более длинные расстояния: более частая эксплуатация, более частые ремонты. Все это наложилось на подготовку к зиме. Опять же подготовка к зиме - это не только закупить и обеспечить подразделение теплой одеждой и так далее. Это еще и банально закупка дров, продумать самые разные сценарии, что зима может быть очень тяжелой во всех смыслах. Нужно накапливать резервы, чтобы пройти зиму. Сейчас мы направляем ресурсы, чтобы можно было функционировать на достаточно большом отрыве от основной базы снабжения в Харькове.

• Вы как-то говорили: "Наша организация изначально создавалась для большой войны, ведь мы знали, что рано или поздно она наступит". Что ждет добровольцев после победы над российскими оккупантами? Продолжит ли "Фрайкор" существовать в том виде, каким он был до полномасштабной войны?

Так, как было до полномасштабной войны, в принципе, не будет. Когда мы говорим "большая война", предполагаем, что могут быть еще большие сценарии, чем сейчас происходят. Война в Украине может быть и началом Третьей мировой. Мы видим, что в мире разгораются конфликты. Мы видим, что очень и очень нестабильная ситуация. Однако мы, украинцы, уже ничего не боимся и готовы ко всему. Остаются открытыми очень много вопросов: "Как мы будем жить дальше?". То есть можно сесть планировать, но до конца еще надо дожить.

Хотелось бы, чтобы после окончания войны наступила справедливость. Справедливость в том плане, чтобы украинское общество получило ответы на все те вопросы, которые возникали во время войны. Чтобы каждый, кто недоработал, кто привел к каким-то нашим поражениям, кто зарабатывал на войне и так далее, был наказан. Все те, кто отдали свою жизнь и здоровье, кто направляли все свои силы на защиту страны, были справедливо награждены и не забыты. Это тот момент, который является чрезвычайно важным. То есть чтобы наша победа имела результат, чтобы Украина окончательно изменилась.

Понятно, что сейчас не время для политики и поднятия некоторых вопросов. И мы их не поднимаем, хотя наша организация имела политическую составляющую все время своего существования. 24 февраля мы отказались от политики и просто выполняем боевые задачи. Однако мы бы хотели, чтобы общество было честным и было честное расследование всего того, что происходило во время подготовки к войне, в начале войны и во время войны. Если все будет хорошо, именно в этом направлении будет работать политическая сила "Фрайкора". Когда я говорю политическая сила, имеется в виду имидж и имя "Фрайкора". Мы будем работать на то, чтобы была правда в обществе, была правда об этой войне.

Мы не хотим, чтобы это было просто героизирование и создание фальшивых мифов. Мы хотим, чтобы у нас были настоящие герои, их очень много. И мы хотим, чтобы все преступники с нашей стороны были наказаны. Если мы не способны наказать своих преступников, то как мы можем наказать российских преступников?

Напомним, что редакция сайта 057 рассказывала о семи ужасных "находках" на освобожденной Харьковщине. Подробнее об этом читайте здесь.